Архитектурный Журнал Асс
Евгений Викторович, в начале 2015 года Арсенал на территории нижегородского кремля был полностью открыт и заработал в полную силу. Этому предшествовала многолетняя кропотливая реставрация здания и его приспособление под нужды филиала Государственного центра современного искусства.
Вопросы к уважаемому сообществу: какие российские архитектурные журналы и прочие издания ( если есть иные формы ) Вы предпочитаете? Драйвера на сканер принтер canon pixma mp250. Что читаете ( вероятно издание должно иметь авторитет и репутацию профессионального и независимого )? А где бы хотели разместить очередную публикацию своих проектов или рекламных материалов? Среди архитектурных изданий – например Архидом,Архитектурный дайджест, 100% -й дом и т.д. На своё усмотрение и в СВОЁМ порядке.
А уже осенью на XXIII Международном фестивале «Зодчество» эта работа была удостоена высшей награды. Что значит для вас эта большая победа и что это для Арсенала? Я довольно хладнокровно отношусь к наградам. Сейчас так много премий и всяких дипломов, что немудрено хоть что-то да получить. Но вместе с тем я могу сказать, что эта победа важна уже потому, что едва ли не впервые высшая награда - «Хрустальный Дедал» - присуждена осуществленной реконструкции, то есть не новому строительству, а объекту приспособления, реконструкции, реновации.
Мне кажется, это очень важный симптом, который отмечает значимость такого рода проектов. Симптом чего? Видите ли, я определяю сегодняшнюю ситуацию как ситуацию некого архитектурного кризиса не в смысле объемов строительства, а в смысле интеллектуальном, и для меня работа с наследием кажется очень важной с точки зрения профессиональной философии вообще.
Поэтому эта награда – очень важное событие. Конечно, то, что профессиональное сообщество выделило нашу работу и признало ее лучшей работой года, - это, несомненно, приятный для меня факт. И, безусловно, для самого Арсенала, для подобной институции в Нижнем Новгороде – это очень хорошая поддержка с точки зрения PR, поскольку здание Арсенала теперь является достопримечательностью не только как исторический памятник, но и как произведение современной архитектуры. Мне кажется, это важно для укрепления позиции Арсенала, потому что оно говорит о ценности этого архитектурного сооружения в контексте его деятельности. И я бы хотел надеяться, что пример нашей работы будет заразителен не только для архитекторов, но в первую очередь для потенциальных заказчиков и девелоперов, поскольку продолжает существовать стереотип, что сломать и построить заново гораздо проще и дешевле, чем восстанавливать. Я придерживаюсь решительно иной точки зрения: деньги хоть и играют важную роль, но существует то, что трудно измерить деньгами.
- Все о Венецианской архитектурной биеннале 2018. Архитектура в журнале ad. Подписка на журнал.
- Проблемы архитектурной. Редактором журнала ПРОЕКТ РОССИЯ.
Например, историческая подлинность. Она обладает огромной интеллектуальной и культурной ценностью, но часто недооценена людьми, лишенными культурной чувствительности. Поэтому я бы хотел, чтобы люди, которые приходят на исторические территории, в исторические объекты с большими деньгами, относились к ним не просто как к пустырям или грудам кирпичей, а как к большой ценности.
И эта ценность необязательно связана с какими-то исключительными архитектурными достоинствами, это ценность истории как таковой. Просто люди такие же, как мы, только 100 и более лет назад, построили что-то и сделали это добросовестно. И рука не должна подниматься ломать это просто так, без настолько важных резонов, что невозможно никак иначе поступить. Моя концепция развития связана с очень большим вниманием к историческому прошлому и к материальному наследию.
Я думаю, сейчас архитектура должна быть в значительной степени сориентирована на сохранение, переосмысление и новое освоение материального наследия. Эта ситуация требует воспитания, взращивания, если хотите, девелоперов, инвесторов, готовых вкладывать деньги?
Наверное, осознанием важности сохранения материального культурного наследия обладают единицы Не в последнюю очередь это и от вас зависит. Вы знаете, как задаются модные тренды, откуда они берутся? Люди вдруг начинают в это верить. Что значить «учить»? Не устраивать же курсы. Просто в какой-то момент это становится модным.
То есть нужно просто создать волну? Да, задать направление движения. Это задача и прессы, и нас – архитекторов. Далеко не все архитекторы понимают необходимость и важность этой работы. Архитекторы – люди амбициозные. Они хотят создать что-то эдакое, увековечить себя в какой-то новой форме, а не заниматься препарацией старых зданий.
Это не так наглядно, это тихо и скромно, этим трудно прославиться. Стояло здание XVIII или XIX века – оно же и стоит, ничего не изменилось Да, оно же и стоит. Ну, покрасили, вроде почище стало.
Так что это работа в некотором смысле не очень благодарная. Кстати, в этом отношении, действительно, нужно учить архитекторов немного умерять амбиции, больше ориентировать на внимание к деталям, к каким-то другим аспектам архитектуры, а не только самовыражению и формальной экспрессии. Студенты с первого курса хотят построить что-нибудь, способное всех поразить. Наверное, этого желает любой архитектор? Как вам сказать, в этом и весь вопрос. Чего желает любой архитектор? Я, например, очень доволен своей работой над Арсеналом.
Меня ничуть не огорчает, что фасады этого здания спроектировал не я, а архитектор Антон Леер. Мне ничуть не обидно за себя. Я сделал свою работу и очень ею доволен. Что самое трудное, когда речь идет о реставрации и приспособления здания, которому 100 и более лет, к использованию в современном мире? Думаю, здесь целый комплекс всяких аспектов. Если же говорить о том, что самое сложное, то это создание того, чего там раньше не было, а именно современных инженерных систем: вентиляции, отопления, кондиционирования и так далее.
Архитектурный Журнал Ассистент
Вот, например, лифт – вертикальный транспорт. Его раньше не было, а теперь он необходим. Для всего этого нужно какое-то место, которого там нет. А это, в свою очередь, требует деликатного обращения с конструктивными и архитектурными деталями исторического здания. В случае с Арсеналом, думаю, это была самая большая проблема.
Кроме того, здесь были сложности, связанные с фундаментами и их укреплением. У здания появился подвал, а подвал необходимо вентилировать, из подвала необходимо делать дополнительные выходы. Нижегородский Арсенал — это семь тысяч квадратных метров истории и актуальной современности Любое здание можно возродить, дать ему вторую жизнь? Тут вряд ли есть однозначный ответ и универсальный рецепт. Вот сейчас мы занимаемся некоторыми постройками в провинциальном городе Старица Тверской области. Здания находятся в удручающе плохом состоянии, но инвестор готов вложить деньги в то, чтобы их поднять.
Другой инвестор, может быть, предложил бы все разломать и построить новое, но мы видим подход, при котором, несмотря на плачевное конструктивное состояние, инвестор готов вложиться в восстановление этих зданий. Но в то же время я могу понять и ситуацию, при которой здание в полном распаде восстанавливать просто нецелесообразно. Есть вопрос капитальности, с одной стороны, и вопрос культурной ценности, с другой.
И каждый раз нужно взвешивать все «за» и «против», стараясь при этом сохранить все, что можно. Арсенал находится на территории кремля. Как и раньше, это сердце города. И так в других городах нашей страны. Как вы думаете, пространство кремля должно быть свободно от современной застройки, необходимо сохранять историческую атмосферу? Как быть с административными зданиями, построенными в течение X Х века, которые выбиваются из общего ансамбля?
Архитектурный Журнал Ассоциации
Что вообще «идет» городскому кремлю? Насколько его пространство может и должно оставаться заповедным? Я думаю, это тот вопрос, который в каждом конкретном случае решается по-своему.
Но у меня есть несколько соображений на этот счет. Первое: кремль – это самая старая, но все же часть города. И нет никаких оснований делать эту часть обособленной, выключать ее из жизни города. То, что нижегородский кремль, как впрочем, и московский, на ночь закрывается – это совершенно неверно. Это такая же часть города, как и любой другой его район. Почему его надо запирать – не знаю. Если это вопрос безопасности, то нужно обеспечить соответствующую охрану, правильное освещение - и пусть территория живет, пусть здесь гуляют люди, как в парке.
Второе: кремль должен жить жизнью современного города. Ему не нужно – теперь-то уж точно – быть каким-то искусственным, заповедным, неприкасаемым. Что-то сохранилось - слава Богу, что-то изменилось – теперь уже ничего не поделаешь. Кстати, здание архитектора Александра Гринберга, где сейчас находится администрация города, - замечательный пример нижегородского конструктивизма, который, на мой взгляд, интересен сам по себе.
Восстанавливать Спасо-Преображенский собор, разрушенный для его строительства, я бы ни за что не стал. И восстановить невозможно, и место уже занято. Это тоже – часть истории. Арсенал как раз и демонстрирует эту способность исторических мест жить сегодня и сейчас.
Современное искусство базируется внутри древнего кремля, и это, по-моему, очень здорово. Это показывает, что жизнь продолжается, что существует преемственность культуры. Именно этого и не хватает многим кремлям, как и нижегородскому, и московскому. И Арсенал – это первый естественный агент современной жизни на исторической территории. Работы по реставрации и приспособлению окончены, награда присуждена, но вы говорите об Арсенале в настоящем и даже будущем времени. Вы не утратили связь с этим зданием? Безусловно, я не теряю связи.
Я стал архитектором проекта реконструкции Арсенала благодаря своей многолетней дружбе с Анной Гор и, к сожалению, уже покойной Любовью Сапрыкиной, а также своей дружбе с Михаилом Миндлиным, директором ГЦСИ. Так что это все не случайно. Этот проект не перестает быть актуальным, как не прекращается и дружба.
Наше общение и взаимодействие продолжается. В частности, сейчас я готовлю архитектурную конференцию в рамках фестиваля текстов об искусстве «Вазари» в 2016 году. Также я участвую в обсуждении выставочных проектов, консультирую кураторов. Одновременно возникают какие-то вопросы по эксплуатации, выставочному дизайну, которые мы также обсуждаем. То есть я ощущаю себя в какой-то мере сотрудником Арсенала. Так что для меня – это не прошлое время. Это проект, который, видимо, до конца жизни будет со мной.
Для вас это дополнительная нагрузка? Я рал этому взаимодействию. Во-первых, то, что делается в Арсенале, очень мне нравится. Мне кажется, что это очень живой, очень прогрессивный, правильно сориентированный нижегородский институт, и мне нравится с ним сотрудничать.
У меня здесь нет никаких компромиссов, никаких действий против собственных убеждений и собственной воли. Я с удовольствием этим занимаюсь. Вы – приглашенный куратор будущего фестиваля текстов об искусстве «Вазари», который будет посвящен архитектуре. Насколько много сегодня пишут об архитектуре больших городов? Пишут ли вообще? Несколько предваряя будущее событие, я скажу, что разговор будет идти о разного типа текстах об архитектуре, начиная с сугубо профессиональных, теоретических, предназначенных для очень узкого круга специалистов, и заканчивая дискуссиями об архитектуре и градостроительстве в социальных сетях, которые тоже являются текстами об архитектуре, и с ними сегодня уже нельзя не считаться.
Могу сказать, что, к большому сожалению, традиция текстов об архитектуре не очень развивалась в последнее время, и заметных архитектурных книг на русском языке даже сложно вспомнить за последнее время. Впрочем, отечественная архитектурная теория и критика никогда не была сильно популярна, хотя некоторые книги на русском зыке об архитектуре известность приобретали. Например, книги Селима Хан-Магомедова об архитектуре конструктивизма. Фестиваль «Вазари» в 2016 году будет посвящен текстам об архитектуре Архитектурная критика вообще, на мой взгляд, находится в глубоком кризисе по многим причинам, которые сейчас было бы слишком долго объяснять. Как и вообще любая критика сегодня в России, архитектурная критика не обладает тем необходимым весом, которым она по определению обладает в мире. Она ни на что не влияет или же влияет очень незначительно. Архитектурная критика – вообще особая область, потому что она имеет дело с невероятно дорогостоящими объектами.
Архитектурный Журнал Ассоль
Критиковать объект, на который были затрачены десятки миллионов и который стоит и занимает несколько десятков тысяч квадратных метров, - в российской традиции это совершенно невозможная вещь. Один из дней нашего фестиваля я хотел бы посвятить, коль скоро мы будем проводить его на нижегородской земле, ситуации с архитектурой в Нижнем Новгороде, которая в какой-то момент, 20 лет назад, была провозглашена уникальной школой и едва ли не образцом для всей российской архитектуры. Мне интересно было бы обсудить эту тему с критиками и архитекторами того времени и посмотреть, как сегодня нижегородские архитекторы смотрят на самих себя, как критика смотрит на нижегородскую архитектуру, как молодые архитекторы оценивают ситуацию в Нижнем Новгороде.
Какую острую и важную тему вы хотите поднять! Да, мы постараемся это сделать. Думаю, что это будет один из важных круглых столов в рамках фестиваля. Вопрос сохранения архитектурного наследия - один из самых болезненных для многих российских городов. Существует ли у нас понятие «старый город», применительно к историческим центрам? Насколько оправдано употребление этого определения Это понятие достаточно расплывчатое.
Что такое «старый город»? От какой точки отсчитывать эту старость?
XIX век – это старый город или уже нет? Старый город, который живет, как старый город, - это мертвый город. Все города живут как новые города, и если город не может адаптироваться к вызовам современности, он умирает.
В России, к сожалению, по многим причинам такого явления как «старый город» практически нет. Во-первых, всегда было очень плохое качество строительства, в отличие, допустим, от строительства в Европе, где дома куда как крепче. Так что здесь решающим является вопрос физической сохранности. Во-вторых, это вопрос культуры поддержания - с этого мы с вами и начали разговор - насколько мы готовы всю эту старую архитектуру поддерживать, сохранять и наполнять новой жизнью. Это важнейшая часть постоянно обновляющейся городской среды, это то, что позволяет старым городам выживать, – капитальность их изначального строительства, их качественное поддержание и способность к адаптации к вызовам современности.
Если говорить о Нижнем Новгороде, то его особенность - большое количество деревянных зданий, которые находятся в плохом состоянии, однако мы можем видеть пример наших северных соседей финнов, у которых целые деревянные города или большие кварталы восстановлены и прекрасно выглядят. Так что это вопрос скорее воли, нежели возможностей. Если есть воля, то находятся и средства. Также и с благоустройством улиц, и с озеленением – все это возможно, для этого нужно хотеть. Все доводы о том, что это невозможно, потому что нет денег, для меня не убедительны. Есть только одно – желание сделать.
Беседовала Мария Медвидь Фото: Роман Бородин, предоставлены экспертом рубрики.
Измерения светотехнических и электротехнических характеристик проводились на аттестованном и калиброванном оборудовании в аккредитованной Результаты обзора, измерений и анализа относятся только к предоставленному образцу и не могут быть распространены на другие изделия производителей. Результаты испытаний не могут являться основой для принятия решения в коммерческих и правовых вопросах деятельности организаций. Электрическое питание образцов и измерение их электрических характеристик осуществлялись с помощью источника питания — анализатора Agilent 6812B и специализированного ПО. Было выбрано действующее значение напряжения питания 220 В. Для измерения кривых силы света (КСС) использовался гониофотометр SMS10c (Optronik Berlin GmbH). Способ установки образца и начальная точка гониофотометра выбирались таким образом, чтобы выполнить измерения в фотометрической системе (C, γ).
Положение оптического центра светильника устанавливалось с помощью юстировочного лазера и подвижного 3-координатного стола гониометра. Измерения КСС проводились с шагом 2° в экваториальных и меридиональных плоскостях. Цветовые характеристики излучения определялись с помощью спектрорадиометрической системы DTS 320-201 (Instrument Systems GmbH).
Измерения проводились с помощью зонда освещенности на его оптической оси. Время выхода образцов в рабочий режим было установлено автоматически исходя из следующего условия: интенсивность свечения не должна изменяться более чем на 1% в течение последних 10 мин. Во время тепловой стабилизации оптическая ось образца была ориентирована горизонтально в направлении измерительной головки фотометра, которая располагалась на расстоянии 10 м от оптического центра светового прибора.